Здравствуйте!
Сегодня мы поговорим об одном стихотворении Сергея Ивкина из книги «Вечная Мировая». Сергей Ивкин — это поэт и художник из Екатеринбурга и не только, кстати, поэт и художник, но ещё и переводчик — добрую четверть издания занимают его переводы македонских поэтов. Книга вышла в Москве в издательстве «Русский Гулливер». Издательство «Русский Гулливер», надо сказать, привечает уральских поэтов. Здесь были изданы книги таких авторов как Юрий Казарин, Константин Комаров, Майя Никулина, Александр Петрушкин. Всегда приятно, когда тебя привечает кто-то из Москвы.
Итак, обратимся к стихотворению. Названия у него нет, но в нем есть словосочетание, давшее название всей книге — «Вечная Мировая», то есть и стихотворение, значит, особенное, может быть, даже программное.
Чувствую, прямо к ноздрям подошла обида. Нужно подняться на цыпочки и дождаться. Можно быть праведным, как Иоанн Кронштадтский, и погрузиться во зло, и того не видеть. В каждой войне правы оба. На то и войны. И не принявших сторону не бывает. Не прекращается Вечная Мировая ложи отвергнутых с табором недостойных. Вот и сижу один в тишине на даче, слушаю цвирки птиц и фальцет болгарки. Я получил расчёт за свои подарки. Да и чужую ненависть отбатрачил.
Что в этом стихотворении сразу обращает на себя внимание? Наверное то, что здесь чуть ли не каждая строка свидетельствует о прямо противоположном тому, что в ней говорится. Вот, например,
Можно быть праведным,
как Иоанн Кронштадтский…
Если вы хоть немного знакомы с биографией Иоанна Кронштадтского, то вы понимаете, что быть праведным, как этот человек, нельзя. И так с самого начала:
Чувствую,
прямо к ноздрям
подошла обида…
Это чувство — обида — дается не напрямую, например, можно было бы сказать что-то вроде: «Обида защипала ноздри», а отстраненно, через рефлексию: лирический герой сообщает нам, что он чувствует то, что он чувствует и даже дает совет, как с чувством обиды справиться:
Нужно
подняться на цыпочки
и дождаться…
Чего дождаться? Видимо того момента, когда наступит гармония и равновесие, без которых стоять на цыпочках невозможно. То есть чувство вроде бы и есть, но ходу мы ему не даем, смотрим на него со стороны и тем самым ему не поддаемся.
Тут появляется Иоанн Кронштадтский, которым быть нельзя, равно как нельзя погрузиться во зло, не замечая того. Как можно погрузиться во что-то, не замечая этого, если, конечно, это не маразм.
Другое дело, если тут у нас не прямое лирическое высказывание, а некое послание, где говорится не о ком-то, а кому-то. Попробуем его восстановить,
Чувствую,
прямо к [твоим] ноздрям
подошла обида.
Нужно [тебе]
подняться на цыпочки
и дождаться.
Тогда и Иоанн Кронштадтский становится уместен — ведь им можно быть, хотя бы немножечко, не для самого себя, а для кого-то, а уж погрузиться во зло с точки зрения кого-то — это очень просто, это прямо таки ежедневно.
[Ты можешь] быть праведным,
как Иоанн Кронштадтский,
и погрузиться во зло,
и того не видеть.
Дальше интересная строка:
В каждой войне правы оба…
Кто такие эти оба? Может быть это представители двух враждующих сторон? Возможно, хотя в войне, особенно в гражданской, может быть не две воюющие стороны, а три или даже больше. Поэтому может быть это представители сторон, которых в любой войне всегда только две: воюющая сторона и не воюющая, солдаты и мирные жители. При этом принадлежность к одной из этих сторон особо и выбирать не приходится. Ты или солдат, или мирный, тогда как выбирать воюющую сторону очень даже можно, ее можно даже неоднократно поменять. Кто этих обоих принадлежит к «ложе отвергнутых», а кто к «табору недостойных» это уж вы сами решайте, а то сейчас время такое, слово не так скажешь и загремишь под фанфары.
Кстати, о времени. Книга «Вторая Мировая» подписана в печать 22 февраля 2022 года, то есть за два дня до начала известных событий.
Итак, две стороны. Или есть ещё одна? Мы подходим к заключительной строфе и останавливаемся в недоумении.
Вот и сижу
один
в тишине на даче,
слушаю цвирки птиц
и фальцет болгарки…
Почему один, если не принявших сторону не бывает? И что за такая странная тишина? Две стороны — природа и человек — шумят что есть силы, а нам говорят о тишине. То есть не шумит, молчит кто-то третий. Кто бы это мог быть?
Книга Сергея Ивкина «Вечная Мировая» поделена на разделы, к каждому из которых предпослан эпиграф. Стихотворение, о котором мы говорим, находится в разделе «Твоими глазами», а эпиграф у него из Борхеса: «Тот, кто читает мои слова, сам придумывает их». Кстати, Сергей Ивкин, в настоящий момент тоже работает в библиотеке. Я в целом с этим эпиграфом согласен, хотя не уверен, что сегодня можно что-то придумать самому. Немного переставить акценты, слегка изменить угол зрения или, как говорят, пересобрать или даже перепридумать, это да, это запросто, но вот придумать с нуля — это извините, все уже придумано.
Так вот. В книге есть еще эпиграф из Виталия Кальпиди, другого уральского поэта, чьи книги в «Русском Гулливере», кажется, не выходили. Кальпиди в свое время предложил утопический проект превращения поэтов в ангелов. Разумеется, никто этот проект всерьез не воспринял, ведь всем больше нравится всерьез воспринимать не утопии, а антиутопии. Но, как мне кажется, в данном стихотворении Сергея Ивкина как раз и описан такой превращенный. Это некто, ставший ангелом, то есть вестником, но который еще не слышит воли пославшего его. Поэтому он в тишине, поэтому он не принадлежит ни к первой, ни ко второй стороне. Хотя, конечно, «еще не слышит» — это оптимистический вариант. Есть похуже — «уже не слышит» и совсем плохой — «перестал слушать».
